Использование информационных технологий сегодня у всех на слуху. Эти технологии используются не только для повседневной коммуникации, но и для сопровождения, а сегодня уже и для оформления хозяйственных отношений. Закупки корпоративного и государственного сегмента могут служить наглядным примером стремительного расширения области применения информационных технологий.
Едва ли IT может стать панацеей ото всех проблем современности. Но закупки являются как раз той сферой, в которой эти технологии могут привести к качественному повышению эффективности работы. На примере электронных конкурентных закупок мы можем исследовать как эффективное внедрения цифровых технологий в хозяйственную деятельность, так и те вопросы, которые такой синтез бизнеса и цифровых технологий ставит перед юридической наукой.
Принципиальное изменение роли программно-аппаратного комплекса в хозяйственных отношениях, связанных с закупками, ставит перед нами принципиально новые вопросы юридического порядка.
Так, решение о выборе способа закупки напрямую касается лишь заказчика (пусть даже его последствия косвенным образом могут сказаться на поставщике). И в этом случае программно-аппаратный комплекс, предлагающий заказчику на основании заданного алгоритма наиболее эффективный инструмент закупок, выполняет сложную, но всё ещё вспомогательную функцию. Субъектом решения, отвечающим на его последствия, остаётся уполномоченный сотрудник заказчика.
Но решение об отправке поставщику заявки на отгрузку очередной партии товара ставит программно-аппаратный комплекс в рамках хозяйственных отношений в ту роль, при которой уже фактически можно говорить о том, что робот заключает сделку. Разумеется, сегодня эта сделка заключается на основании подписанного ранее заказчиком рамочного соглашения и на условиях согласованных единичных расценок и в рамках согласованных. Однако в описанном примере именно робот определил такие существенные условия сделки, как предмет и объём поставки.
При этом, что важно, программно-аппаратный комплекс не «присваивает» себе полномочий за рамками заданного ему алгоритма. Его роль субъекта сделки следует именно из выполнения алгоритма – ведь и заказчику, и поставщику удобно такое привлечение робота к определению сроков, объёма и предмета поставки. Они не отвлекаются от своей основной работы. Один поставляет продукты, другой готовит из них еду. А робот-кладовщик лишь обеспечивает «конвейер» необходимых ресурсов. Но с точки зрения гражданского права именно он заключает сделку.
Каков механизм установления правосубъектности такой сделки? Каков механизм её судебной защиты? По каким основаниям она может быть оспорима? На эти и другие вопросы теоретикам права ещё только предстоит ответить. И именно эти ответы станут основой того самого «права электронных отношений», о котором пишут уже сегодня.
В качестве приглашения к дискуссии можно предложить несколько вариантов ответа на вопрос о субъектности программно-аппаратного комплекса в рамках хозяйственных отношений с высокой степенью автоматизации. Точнее даже будет сказать их не ответами, а отправными точками для поиска таких ответов.
Например, при поиске и формировании новой правовой конструкции для регулирования субъектности автоматизированной сделки можно исходить из того, что субъектом такой сделки де-юре считается лицо, подписавшее тот рамочный договор, во исполнение которого был создан оформленный роботом заказа. Таким образом, ответственность за решения, «принятые» роботом в рамках исполнения алгоритма, перекладывается на человека. Но нельзя не заметить того, что по большому счёту это лишь временная мера. Ведь искусственный интеллект технически уже сегодня может не просто направлять заявки в рамках подписанных ранее договоров, но и заключать новые самостоятельные договоры. Проще говоря, выступая в качестве субъекта правоотношения, робот уже не нуждается в подписанном ранее рамочном соглашении.
Другой подход – за действия робота отвечает хозяин. Иными словами, каким был ни был результат исполнения алгоритма, ответственным за действия и решения робота можно считать то юридическое или физическое лицо, которому данный программно-аппаратный комплекс принадлежит или которым он используется на законном праве. По большому счёту, подобный подход отработан ещё римскими юристами для казусов рабовладельческих отношений. Впрочем, не хотелось бы подробно вспоминать исторический контекст применения подобных конструкций.
Можно на какое-то время в качестве «переходного» решения признать сделки, заключённые роботами, оспоримыми. Или требующими подтверждения со стороны уполномоченного лица. Иными словами, заявка робота при таком подходе будет считаться предварительным соглашением или даже своего рода «проектом соглашения». И этот документ для вступления в юридическую силу будет требовать легитимации уполномоченного физического лица. Однако нельзя не заметить того, что при данном подходе легитимация всегда будет не предварять, а опосредовать исполнение сделки – т.е. поставку.
Каждый из подходов не совершенен и заслуживает дискуссии. Задача будущего – выработать решение, базирующееся на этих подходах, но не ограниченное рамками ни одного из них. Однако ответы на сформулированные выше вопросы имеют самое прикладное значение уже сегодня.
Ведь по мере автоматизации бизнес-процессов описанные выше схемы закупочной работы становятся всё более и более востребованными. Важно помнить: каждый новый шаг на пути автоматизации закупочной работы от внедрения электронного документооборота до принятия решений искусственным интеллектом открывает новые возможности, но при этом одновременно и ставит новые задачи. Информационное право становится всё более и более востребованной отраслью юридического знания. Последовательное, вдумчивое и системное решение этих задач, сопряжённых с реализацией цифровой трансформации, становится сегодня не только необходимым условием, но и фундаментальной основой развития.
А значит, и новые юридические конструкции должны адекватно отражать и регулировать реально существующие отношения, реализуемые в т.ч. с помощью инструментов цифровизации и автоматизации. Именно при таком подходе представляется достижимой задача правового регулирования по минимизации риска злоупотребления полезными инструментами со стороны недобросовестных субъектов.
Megagroup.ru